Появление бумаги
Почта средневековой Европы
Вот уже несколько столетий не существует Римского государства. Европа раздроблена. Десятки королевств и герцогств теснятся на ее землях. Замки феодалов, возвышающиеся за крепостными стенами, — ядра многочисленных клеток государств средневековья.
Хозяйство феода замкнутое, натуральное. Все, чем богат феодал, создано руками его крестьян. Феодалы пируют, охотятся, с детства привыкают к военной службе. Умение хорошо ездить верхом, владеть копьем и мечом ценится выше образованности.
В промежутках между войнами рыцари сражаются на турнирах. Меч не должен ржаветь в ножнах. Когда нет битв, ведется военная игра. Меньше всего феодалов интересует почта — она им ни к чему. Не получая ухода, разрушаются древние дороги…
Искусство владеть мечом ценится выше образованности.
Возникшее в рабовладельческом Риме христианство обрело неслыханную силу. В руках духовенства — школы, а учат в них немногому: чуть-чуть писать, читать и считать. Впрочем, удивляться не приходится — невежественные учителя недалеки от своих безграмотных учеников. Над Европой темная ночь.
Богатства древней культуры в плохих руках. Монахи скоблят старинные пергамены, очищая их от «языческих записей». Уникальные древние тексты вытесняются нудными описаниями монастырского бытия. В некоторые же рукописи вносятся поправки, искажающие текст, придающие ему противоположный смысл.
Почта Арабского халифата
А на юго-востоке от темной, впадающей в невежество Европы расцветает Арабский халифат. В отличие от европейцев здесь сохраняют и умножают знания. Не случайны поговорки арабов: «Величайшее украшение человека — знание», «Чернила ученого столь же достойны уважения, как и кровь мученика»…
Не в пример европейцам, арабы — обладатели отличной почты. Почта халифата — важный рычаг государственной власти. Вот почему говорил халиф Абу Джефар Мансур:
— Мой трон держится на четырех столбах, а мое владычество на четырех лицах: безупречном кади (судья.— М. А.), энергичном начальнике полиции, честном министре финансов и преданном почтмейстере, осведомляющем меня обо всем!
Начало крестовых походов
Да, арабским почтовым чиновникам было бы что доложить халифу, если бы их соглядатаи побывали во французском городе Клермоне, слышали речи, подстегивавшие толпу оборванцев, рвущихся к славе и золоту.
— Идите ко гробу святому; исторгните ту землю у нечестивого народа и подчините ее себе. Земля та течет молоком и медом; Иерусалим — плодоноснейший перл земли, второй рай утех. Он просит, ждет освобождения и молит вас о помощи! — так призывал в 1095 году римский папа Урбан II.
Десятки королевств, герцогств, графств теснятся на землях Европы. Гербы феодалов красуются на воротах замков н боевых щитах.
Замученные неурожаями, поборами церкви и феодалов, крестьяне готовы отправиться хоть на край света. Странствующие рыцари — младшие сыновья, получавшие в наследство лишь боевого коня, оружие и доспехи,— жаждали обзавестись собственными замками.
Нашив на одежду кресты, воины двинулись на восток. Начался первый крестовый поход. Спустя четыре года крестоносцы приблизились к стенам святого города Иерусалима.
Закованные в металл, застыли на конях рыцари. Лес копий сверкал над христианским войском. Священники возносили молитвы, выпрашивая победу над «неверными». И вдруг, если верить легенде, тревожный гул пронесся над войском крестоносцев. Сраженный соколом, упал с высоты окровавленный голубь.
Панический ужас охватил святое воинство. Скверная примета! Неслыханные беды сулит поборникам веры смерть божьей птицы!
Голубь был еще теплым, когда его подняла рука, затянутая в боевую перчатку. Острые глаза крестоносца оглядели птицу. И (как продолжает та же легенда) — находка. Крылатому почтальону доверен ценнейший документ — записка с военными планами противника.
Как один человек, облегченно вздохнула толпа. Примета горя и беды обернулась предвестием радости. И может быть, после этого случая (о нем упоминают некоторые историки) крестоносцы под покровом ночи вплотную подвели к стенам громоздкую штурмовую технику и взяли Иерусалим.
Появление бумаги
Но встреча Запада с Востоком была не только военным столкновением. Крестовые походы раскрыли глаза невежественным европейцам. Многое из того, что знали ученые и техники халифата, принесло плоды и на европейской земле. Одно изобретение, для которого халифат оказался только пересадочной станцией на пути из далеких восточных краев, имеет самое непосредственное отношение к почте…
«Она пришла из Китая очень медленным путем,— писал впоследствии французский ученый Авеналь,— со средней скоростью, может быть, сто километров в сто лет. Народы Центральной Азии, потом арабы, потом египтяне подводили ее выделку все ближе и ближе к нам. В 650 году ее видели в Самарканде, в 800 году встречают в Багдаде, в 110 году она дошла до Каира. Затем она проходит по берегу Африки, переплывает через Средиземное море…» Имя этой путешественницы — бумага.
Под покровом ночи крестоносцы оттянули боевую технику к стенам крепости н начали штурм иерусалимской цитадели.
Китайские летописи считают изобретателем бумаги Цай-Луня. Однако русский исследователь Н. П. Лихачев решил искать истину в развитии материальной культуры. Лучшими валяльщиками Востока были не китайцы, а их соседи — кочевники Восточного Туркестана. Они мастерски изготовляли войлок для своих кибиток. Но ведь по сути дела бумага тоже тонкий войлок из молотой древесины. Отсюда и вывод Лихачева: китайцы позаимствовали бумагу от кочевых племен…
К арабам, откуда неторопливая путешественница добралась до Европы, бумагу занесла война. В сражении на берегах туркестанской реки Тхерез арабы наголову разбили китайцев. Среди пленных оказались мастера-бумажники. Раскрытие профессиональной тайны избавило их от рабства.
Арабы обогатили китайскую технологию. Ручную ступу, измельчавшую бумажную массу, они заменили более производительными мельничными жерновами. Не ограничиваясь деревом, мусульманские мастера сделали сырьем старые канаты и льняные тряпки. Спрос на них был так велик, что в раннем средневековье каирские бумажные мастерские перерабатывали даже льняные бинты, снятые с мумий из гробниц фараонов.
Источник: М.С. Арлазоров «Вам письмо!»
