Костюм XVIII века 

Обзор костюма XVIII века

МАСТЕРАМ МОДЫ и костюма XVIII века было легко уже потому, что предыдущий век, как хороший закройщик, создал модели, «выкройками» которых будут пользоваться почти два столетия. Настало время отшлифовать формы, приладить детали, позаботиться о соблюдении чувства вкуса. Знаменательно, что именно в этом веке превосходный английский художник-живописец, гравер и теоретик искусства Хогарт в книге «Анализ красоты» именует главы: «О соответствии», «О простоте и ясности», «О сложности», «О величине». Он пишет: «…неуместные и несовместимые излишества всегда вызывают смех, особенно когда формы этих излишеств не отличаются изяществом, т. е. когда они однообразны по своим очертаниям. Так, например, никогда не выбирают две мушки одного размера и не помещают на одной и той же высоте. Но если локоны чопорно спускаются попарно и на равном расстоянии, то они теряют желаемый эффект и не заслуживают, чтобы их любили».

Вспомните XVII век. Ведь в XVII веке идеалом высокого искусства были именно чопорность, симметрия, порядок и математическая точность.

«…Но все течет, все изменяется. Кто достиг вершины, тот идет вниз. Для французской сословной монархии спуск вниз начался, как известно, уже при жизни Людовика XIV и затем беспрерывно продолжался вплоть до революции. «Король-Солнце»,говоривший «государство — это я», все-таки по-своему заботился о величии Франции. А Людовик XV, нисколько не отказывавшийся от притязаний абсолютизма, думал только о своих наслаждениях. Ни о чем не думало и огромное большинство окружавшей его аристократической челяди. Его время было временем ненасытной погони за удовольствиями, временем веселого прожигания жизни. Но, как ни грязны были подчас забавы аристократических бездельников, вкусы тогдашнего общества все-таки отличались неоспоримым изяществом, красивой утонченностью, делавшими Францию «законодательницей мод».

Рис.119

И эти изящные, утонченные вкусы нашли свое выражение в эстетических идеалах своего времени.

Новые идеи в европейском костюме

Говоря откровенно, я ищу

Лишь изящество, грацию, красоту,

Мягкость, вежливость и веселость —

Словом, все то, чем дышит чувственность

Или игривость.

Все это без лишней вольности,

Все это под покровом, которого требует

Придирчивая добродетель…

Нирон. Франция

Исчезли монументальные и грандиозные портреты — из легких золоченых рам смотрят на нас, изогнувшись в грациозных позах, утопающие в кружевах, блеске атласа и бархата розовощекие кокетливые мужчины с мягкими женственными чертами лица.

Это не мыслящие мужи, а знатоки блестящих комплиментов, искристых каламбуров, поверхностных, но изящных стихов. Исчез «олимпийский» парик, маленькая головка в пудреном парике делает юношу женственным (рис. 119) и старика молодым. Их мягкие движения наполнены танцевальными ритмами, боком они опускаются на мягкие кресла с тонкими изогнутыми ножками или полулежат в кокетливых позах на канапе и кушетках.

Рис.120

Даже величественные троны превращаются в кресла, охраняемые легкомысленными амурами. Комнаты миниатюрны, рассчитаны на интимные беседы. Стены прикрыты ветвями прихотливо извивающегося орнамента (рис. 120). Излюбленным цветком становится роза, модными тонами — мягкие пастельные тона.

Женщины исполнены грации и элегантности. Корпус затянут в тончайший корсет, и, как стебель, выглядывает из чашечки панье маленькая ножка в ажурном чулке, открывается по щиколотку из-под легко вздымающейся юбки. Пудреные маленькие головки уравняли возраст — всем женщинам не меньше двадцати и не больше шестидесяти.

Прелестный беспорядок в туалете

Вдруг создает одежды своенравье.

Батист, как бы в рассеяньи изящном

Наброшенный на плечи; кружева

Заблудшие, то там, то здесь порхая,

Порабощают алый цвет корсажа….

Волны пленительно бегут по бурной юбке,

Завязаны беспечно туфли; в этом

Такая необдуманная тонкость!

Прозрачность цветовой палитры, грация и изящество, построенные на аллогизме формы,— вот средства, которыми оперирует искусство костюма в создании нового желаемого идеала моды.

Новые по внешнему облику персонажи наполнили пьесы мастеров любовной интриги Мариво, Бомарше, Вольтера, а талант живописцев — Хогарта в Англии, Пьетро Лонги в Италии, Ватто, Буше, Фрагонара, Лиотара и Ланкрэ во Франции — закрепил навечно эталон прекрасного в легкомысленном веке.

В этот период не было недостатка в великолепных портретистах. Д. Левицкий, один из лучших русских живописцев, оставил замечательную галерею не только женских, но и мужских портретов. Его живописный талант и мастерство в изображении костюма — неоценимая сокровищница для художника театра и актера. Ф. Рокотов, а в конце XVIII века и В. Боровиковский с необычайной поэтичностью отразили психологическое состояние личности, вплетая в характеристику детали костюма, органичные данному лицу и времени написания портрета.

В XVIII веке получает широкое развитие торговля со странами Востока, откуда поступают китайский фарфор, персидские ткани, мебель, безделушки, определившие вкус законодателей моды. Тема Китая вторгается в область костюма в виде изображения на тканях новых форм цветов и растений. Все это вместе получит название «китайщина» — шинуазери.

Аристократический идеал внешнего облика, сформировавшийся в первой четверти XVIII века, просуществовал еще шесть десятилетий. А мода, выразившая этот идеал, с необычайной быстротой облетела все страны Европы.

Мода покоряет деревни…

Родившись в среде аристократии, мода уже не принадлежала только ей. Вырос новый класс, пока еще не имевший политических свобод, но уже располагавший первенством в общественном звучании для государства. Буржуазия не допускалась к участию в государственных делах и ютилась в тесной деловой части города, в ее домах хозяйничали добродетельные женщины. Они смотрят на нас с небольших полотен Шардена, чародея простоты и обыденного. В волшебном сиянии его сдержанной цветовой палитры стирают они белье, разбирают снедь для обеда, следят за первыми каракулями своего малыша. Их туалеты скромны и изящны. Чепцы, рукава, малейшая складка переданы Шарденом с энциклопедической достоверностью и талантом великого живописца.

Буржуа становятся потребителями моды, снимая с нее придворную экстравагантность и привнося близкие их духу рационализм и сдержанность. Мода получает свою вторую жизнь, и теперь уже надолго будет утвержден термин «буржуазная мода».

В XVIII веке мода, проникнув в деревню, наложит печать века на сельский костюм, как мужской, так и женский. Эти формы, застыв, дошли до наших дней в неизменном виде, но уже как народный костюм. Многое в свою очередь придет в моду из деревни: например, шляпа, которая и получила название «молочница», шарфы-галстуки, передники и чепцы, свободные корсажи, платки (рис. 121).

Рис.121

Многогранность общественно-политической жизни второй половины XVIII века не замедлила сказаться и на формах искусства и, конечно, костюма.

Во Франции во второй половине XVIII века, в период быстрого прогресса науки и восторженного увлечения ею, в период роста промышленности и развития хозяйства, в передовых слоях общества постепенно складывалась уверенность в необходимости коренных изменений в общественном порядке. Философские идеи Руссо становятся знамением века: «Человек рожден быть свободным, а между тем он всюду в оковах…», «…Всякий гражданин праздный — богатый или бедный — плут…» Свою книгу «Эмиль» Руссо посвящает показу облагораживающего влияния общения с природой как главного фактора воспитания.

Идеал такого общения человека с природой, гражданских добродетелей и физической красоты искали в античности, тем более что в это время велись раскопки Геркуланума и Помпеи, представившие удивленному миру совершенные образцы искусства.

Мы не знаем точно, кто первым из портных проникся почтением к идеям Руссо, мы не знаем первого заказчика, который попросил своего портного создать костюм, отвечающий «идее свободы», приближающей его к античному идеалу, но так или иначе начало реформы костюма было положено в 70-х годах XVIII столетия. Белоснежные одежды напоминали античные туники и деревенские простые платья, отложные воротники белоснежных сорочек в небрежной вольности раскрывали шею и грудь, мягкие шарфы опоясывали талии, тонкие муслины и вуали, простые ситцы заменяли дорогие бархат и атлас.

Мода и костюм становятся тонкими стрелками барометров политической погоды и социальных столкновений, фригийским колпаком венчают как символом свободолюбия. Недаром в период революции революционных гвардейцев звали санкюлотами — бесштанниками. Они носили простые длинные штаны, тогда как кюлот — короткие штаны — были привилегией аристократии.

XVIII век ознаменовал конец аристократической моды и провозгласил новые свободные идеи в области искусства костюма, которым суждено было осуществиться только спустя полтора столетия.

Источник: Р. В. Захаржевская «История костюма: От античности до современности»

Читать далее